Около 23 миллионов лет назад был один лосось, который правил всеми. Его ареал обитания, Евразийский континент, был теплым и стабильным. Затем климат планеты стал медленно холодать, и произошел великий раскол в семействе лососевых. Половина семейства распространилась повсюду, преодолевая континенты, осваивая пресную и морскую среды обитания во всех арктических и умеренных климатических зонах, разделяясь на тех, которых мы сейчас называем лосось, форель и голец.
А другая половина осталась на родном континенте и с тех пор несильно изменилась. Когда ученые вынуждены говорить о таймене простыми словами, они называют его прадедушкой всех лососей. Поляки называют erоglowacica, что значит голова, ссылаясь на гигантскую голову этого существа, но, возможно, и на его положение па вершине речной пищевой цепи. В английском языке мы заимствуем название таймень из русского языка.
Фактически существует 5 видов, называемых тайменями. Четыре из них могут рассматриваться как близкие родственники, обитающие в различных частях Азии и Европы. Сибирский таймень имеет большую область распространении: от Уральских гор на западе до Охотского моря на востоке, пересекая политические границы Казахстана, России, Монголии и Китая. Все виды тайменя могут достигать огромных размеров, но сибирский таймень крупнейший из всех. Это рыба, благодаря которой название таймень засело в сознании рыболовов-любителей в 1980-1990-х. когда появились фотографии из Монголии и Сибири с экземплярами тайменя весом более 90 кг.
В Европе, дунайский таймень, huchen по-немецки, был истреблен людьми из большей части среды его обитания, но все еще встречается в нескольких притоках Дуная в Австрии, Германии, Словении, Румынии, Венгрии, Боснии и Герцеговине, Черногории и Словакии.
В Китае безнадежно малая численность сычуаньского тайменя сохранилась в верховьях единственного притока реки Янцзы. «Земля панды. Это там, где обитают панды». — говорит Пит Рэнд эксперт по тайменю Центра дикого лосося (ЦДЛ) в Портленде, штат Орегон. «Еще есть чрезвычайно таинственный таймень в Северной Корее», — сказал он. Один из его коллег утверждает, что видел корейского таймени два года назад во время исследовании, но его рассказ — это единственная информация о статусе этого вида. Возможно, он уже вымер, и возможности для надлежащей оценки его состояния не предвидится.
«Я не поеду туда ни за какие деньги». — написал мне в электронном письме Стивен Вейс генетик по тайменю из университета Карл-Франиенс в Австрии.
Может, мне следовало спросить Дэниса Родмана?
Пятый вид тайменя не является тайменем вовсе. Или точнее, его происхождение идет не от рода Hucho (таймень), а от другой отделившейся половины семейства лососевых, он является единственным представителем рода Parahucho. «Неизвестно как он появился. — говорит Вейс, — беря корни где-то в прошлом от общего предка лососей Salmo (благородные лососи) и Oncorhynchus (тихоокеанские лососи)». Его дом — воды, окружающие весьма плодородную часть Тихого океана, от Хоккайдо (Япония) на север вдоль материковой части России до устья Амура и по всему острову Сахалин, в честь которого вид и был назван. Часть среды его обитания на материковой части России является ареалом обитания тигра. Это место, где живут амурские тигры.
Но в истории есть кое-что еще. Сахалинский таймень, так же как и его кузены-лососи, имеет удивительную особенность мигрировать из моря в реку на нерест.
Очень мало и звестно о его привычках и жи зненном цикле. И в течение последующих двух лег по всему Тихоокеанскому региону раздавались бесчисленные телефонные звонки и летели электронные письма в процессе тщательной подготовки к экспедиции. За это время выяснилось, что даже при наличии лучшей имеющейся информации поймать тайменя будет очень тяжело. Сахалинский таймень сегодня зарегистрирован Международным союзом охраны природы (IUCN) как вид. находящийся на грани исчезновения, после резкого падения его численности по всей области распространения за последние 25 лет.
Чрезмерный вылов стал основной причиной резкого снижения численности тайменя во время хаотического постсоветского периода, когда местные жители промышляли тайменя из-за нужды, а бесчетные организованные браконьерские бригады вылавливали его с целью продажи на черных рынках за пределами региона. Среда его обитания по-прежнему более или менее не тронута, тем не менее есть надежда: если браконьерство можно будет сдерживать, у сахалинского тайменя есть шанс на восстановление.
ШАНС НА СПАСЕНИЕ
С этой целью ЦДЛ находится на передовой по сохранению тайменя. В 2010 году Александр Куликов, председатель регионального общественного Хабаровского фонда диких животных, в сотрудничестве с ЦДЛ сыграл ключевую роль в создании заказника краевого значения на реке Копии.
«Юридическая защита любого участка дикой природы в XXI веке уже сама по себе является выдающимся достижением, но случай с Коппи особый. — сказал нам Марнуш Вроблевский (ЦДЛ). — потому что это лучшая в мире река с анадромным (проходным) тайменем».
«Документ, разрешающий создание заказника, разрабатывался на протяжении 10 лет заседаний на местном, региональном и федеральном уровнях, целью которых было получение ответа на основной вопрос. — говорит Вроблевский. — как местные жители, которые полагаются на ресурс, могут защитить его?» Если бы территория могла получить статус охраняемой не только за ее экологическое значение, но и за небольшую, строго контролируемую экономическую деятельность, в основе которой лежит сохранение этого природного богатства, можно было бы представить будущее, когда местные заинтересованные стороны способствуют повышению уровня охраны, действуя как хозяева и оберегая свою землю. Поддержка экологически ответственных туристических концессий, включая спортивную рыбалку по принципу «поймал — отпустил», является частью данной концепции.
В рамках этой работы Вроблевский познакомил нас с человеком, знающим эту реку и являющимся, возможно, единственным в мире гидом по сахалинскому тайменю.
В ДОРОГУ
Мы вылетели из Анкориджа рейсом компании «Якутские авиалинии», за 4,5 часа пересекли Берингов пролив с короткой остановкой на Камчатке и еще 3 часа летели до Хабаровска, расположенного на реке Амур в 24-х километрах от Китая. Те, кто не знаком с географическими размерами России, иногда предполагают, что все, что находится за пределами Москвы и Санкт-Петербурга, — это Сибирь. Сибирь составляет большую территорию страны, но не всю.
Если Сибирь — самая протяженная часть России но горизонтали, то Дальний Восток — самая длинная вдоль Тихого океана но вертикали, простирающаяся от Камчатки вниз к Северной Корее и Китаю. Он имеет много общего с обширной рыболовной культурой Северотихоокеанского региона и характеризуется активной экологической динамикой, которая, насколько нам известно, не имеет аналогов в мире. Увидеть это собственными глазами было для нас так же важно, как и поймать тайменя.
Рыбалка — идеальный повод поехать в то место, куда обычно вы никогда бы не поехали, и 26-часовая поездка в душном тесном ночном поезде, который вез нас из Хабаровска по одной из веток Транссибирской магистрали, была частью нашей экспедиции. По прибытии в Хабаровск состав нашей маленькой команды увеличился: к нам присоединился переводчик Игорь Сницкий. Ему 64 года, он добрый спокойный человек, но не рыбак. Мы были готовы к тому, что в течение ближайших двух недель ничего не поймаем, и мне было интересно знать, что он думает по поводу всей этой тщательно спланированной авантюры.
На следующее утро мы добрались до Советской Гавани, небольшого портового городка на берегу Татарского пролива, и, сойдя с поезда, погрузились в сладкий воздух моря и яркое солнце, где с золотозубой улыбкой нас ждал Виктор Войдилов. Войдилов произвел на нас сильное впечатление. Амбициозный, предприимчивый и дерзкий — всегда интересный тип личности. Ему 61, это высокий худощавый повидавший многое человек со сложением как у альпиниста. Глубокие морщины характерно пересекают его лицо, копна тонких каштановых волос под серой шапочкой, которую он носит все время независимо от погоды. Он протянул руку для рукопожатия. Она была необычно большой и грубой, как если бы он носил толстые перчатки, выглядящие как руки.
Он проворно продвигался от железнодорожной платформы к автостоянке с торопливой легкостью, загружая наши сумки в пыльный внедорожник. Впоследствии мы узнаем, что это его обычное состояние. За все девять дней самым спокойным мы видели его лишь однажды — сидящим десять минут при заточке ножа для разделки туши. Он внимательно посмотрел на нас: «Готовы? Пошли!».
Бассейн реки Коппи, расположенный в сердце Сихотэ-Алиньских гор, немного меньше по площади, чем территории Национального парка Йеллоустоун (США).
Единственная дорога, оставшаяся со времен заготовки леса в 1970-1980-х годах, ведет к реке.
Дорога круто поднимается через густые молодые поросли леса и вдоль хребтов, где многочисленные тысячеметровые поросшие деревьями вершины возвышаются, куда ни кинешь взгляд. По мере того как мы медленно продвигались, дорога ухудшалась, превратившись в ухабистую грунтовку. Нам приходилось держаться за поручни внедорожника, как за жизнь, когда нас подбрасывало к потолку автомобиля. Сницкий перевел громогласные восклицания Войдилова: «Чем хуже дорога, тем лучше рыбалка!»
Наш план на последующие дни: пройти 95 километров по реке от моря до верховьев, останавливаясь на несколько дней в каждом из трех лагерей Войдилова. «Это даст нам хорошее представление о разнообразии бассейна реки. — сказан он. — но только в верховьях реки, среди скалистых заводей на территории заказника «Река Коппи». у нас есть хороший шанс поймать крупного тайменя».
Все это казалось замечательным, но. несмотря на то что мы приближались к ней с каждой минутой. Коппи все еще оставалась абстракцией. Мы нашли несколько фотографий во время подготовки к поездке, но ни одна из них не характеризовала реку. Главные вопросы, занимавшие нас: «Какая она на самом деле? Будет ли она мелкой рекой, которую можно перейти вброд, подходящей для рыбалки нахлыстом, или это мутное глубокое болото?»
СОВЕРШЕННАЯ РЕКА
Дорога пересекла реку и ее среднем течении, и нот наконец появилась она, совершенная река, как и те, на которых мы часто рыбачили. Ее пологий скат, чистая вола, гравийное дно. протоки, прорезающие плотные лиственные леса, образуя острова, слияния, тиховодья и перекаты, все это выглядело в точностн как дома на реках на противоположном побережье Тихою океана. Одного только взгляда на реку было достаточно, чтобы оправдать эту поездку. Черта была подведена.
Мы погрузились в сделанную из лиственницы самодельную лодку Войдилова. В наш план входила рыбалка в течение всего сплава вниз по реке, которую мы планировали закончить уже под вечер, в лагере у моря. На длинном прямом участке реки Войдилов отключил мотор на середине реки и встал на корме, подруливая длинным деревянным шестом. Шерман и я схватили удочки и инстинктивно стати всматриваться в воду, чтобы ничего не пропустить. Было очевидно, что в ней ничего нет. «Таймень. — сказал Войдилов. — очень осторожен». Звук мотора мог испугать рыбу. Мы должны подойти тихо. Он указал на глубокую заводь, образованную в результате затора из поваленных деревьев в двухстах метрах вниз по течению. Мы могли бы ловить рыбу в ней. По мере того как мы забрасывали. Войдилов отрывал шест от дна, чтобы облегчить движение лодки назад и вперед по течению, чтобы найти подходящее место для лодки, позволяющее забросить мушку туда, куда хотел он. Когда работаешь с гидом в местах, датских от нахлыстовой культуры, я понимаю, что лучше занизить планку ожиданий, надеясь просто получить знания от местных гидов, достаточные, чтобы добиться успеха, полагаясь на собственный опыт. Но Войдилов производил глубокое впечатление. По его словам, никогда до этого он не работал с нахлыстовиками. Но его интуиция и технические навыки были поразительны, что позволило ему быстро адаптироваться к нашим методам.
Он окинул взглядом наше снаряжение и выразил сомнение, что взрослый таймень клюнет на нахлыстовую мушку. Несколько человек, с которыми он рыбачит на тайменя каждый сезон, снаряжены тяжелыми спиннингами с 25-сантиметровыми искусственными лопатообразными приманками, называемыми воблер. — и даже в этом случае не стоило надеяться, что поймаешь даже одну рыбу в неделю. «Маленькие таймени как дети — их легко обмануть! — воскликнул Войдилов. — Большие таймени как мужчины».
Когда он увидел наши удочки 9-го класса, тонущие шнуры и гигантские крючки, мы казалось, все же прошли его тест на мужественность. По мере забросов удочек он произнес короткую речь, которую Сницкий перевел так: «Он сказал, что у вас есть шанс поймать большого тайменя».
С этого момента Войдилов стал частью команды, которая обрела ритм, сохранившийся в течение всей поездки. Мы рыбачили попеременно с берега и с лодки, методично проверяя воду, как если бы рыбачили на тихоокеанского лосося или семгу. Часто попадались особенные участки, которые он настоятельно рекомендовал обловить особо тщательно, объясняя это тем что по рассказам, в прошлом там видели тайменя. Истории о фактически пойманной рыбе было очень немного. Мы узнали, что таймень в отличие от лосося не только питается в реке, но и предпочитает взрослую горбушу, и быстро обсудили, можно ли привязать 3-килограммовую искусственную наживку. Но в конечном счете мы возложили свои надежды на нахлыстовые мушки.
Шерман использован одну такую приманку — 20-сантиметрового полосатого окуня-монстра — с лодки в начале дня когда клюнул первый таймень весом 2 кг. Войдилов поймал его в сачок, и мы попросили его пристать к берегу, чтобы сделать фотографии. Мы понимали, что это может быть нашим единственным уловом в этой поездке. Войдилов поморщился: «Мелочь». Он сказал, что мы могли бы поймать большую рыбу, может быть, даже в этой яме и он не хочет спугнуть ее сходом на берег. Мы подчинились его непоколебимой уверенности и энтузиазму, как делали неоднократно в последующие дни. Позже мы впервые увидели истинный размер того, ради чего мы приехали — два взрослых тайменя испуганно выплыли на поверхность плеса. В одно мгновение их метровые тела исчезли в тени. Мы посмотрели друг на друга и выругавшись, засмеялись.
На последних километрах течение реки замедлилось, превратившись в приливное устье шириной несколько сотен метров. По мере того как мы проплывали, серые цапли, чирки-свистунки и огромный белохвостый орлан испуганно взлетали с затопленных тростников по берегам реки. Там, где река наконец впадает в море, ее берега были резко скошены к северу и югу, превращаясь в прибрежные скалы угольного цвета.
В южной точке устья небольшое скопление строений торчало на фоне неба — остатки некогда оживленной рыбной промышленности. Среди них находится небольшой стан для промысловой команды Войдилова, работающей в августе во время хода горбуши.
Поздним вечером мы пристали к твердому песчаному берегу перед станом. Войдилов показал нам нашу хижину и спросил, хотели бы мы пойти с ним проверить крабов? Мы не совсем поняли, что это значит, но тут же согласились.
Длинная лунная дорожка отражалась на воде, когда мы вошли на лодке в Татарский пролив. В полутора километрах от берега Войдилов сбавил ход. Показался буй. Мы тащили веревку с большим трудом до тех пор пока ловушка размером с колесо самосвала не перевалилась через борт. Внутри копошились около двух десятков камчатских крабов, длина их покрытых шипами ног превышала 1 м. Мы достали восемь, кинули в ловушку тушки кеты, и снова опустили ее на дно.
САХАЛИНСКИЙ ТАЙМЕНЬ
В ту ночь за крабом, лососем, красной икрой и водкой Шерман и я принялись выуживать знания Войдилова о сахалинском таймене. Мы слышали много таинственной и противоречивой информации от ученых и других людей во время подготовки к поездке. Существует очень мало подтвержденной информации, дающей четкое представление о таймене. Войдилов был тем человеком, который, вероятно, провел больше времени, чем кто-либо другой, непосредственно наблюдая за ним.
Он выпил две стопки водки и, что нехарактерно для русского, был уже слегка пьян: «Эх! Я рыбачу на этой реке 35 лет и все еще не понимаю их». Он продолжал говорить, что взрослый таймень проводит зиму в реке, в ямах подо льдом, с рыбой, которой питается. В мае после того как сходит лед, таймени мигрируют в верховья на нерест. Но это только предположение, потому что нерестящийся таймень никогда не был замечен в реке Коппи. В этот период они не питаются, а после нереста спускаются вниз по реке для нагула и восстановления сил. Большинство идет в море на летние месяцы. Они не мигрируют далеко, находятся рядом с устьем, чтобы питаться горбушей, а также симой которая редко встречается в западной части Тихоокеанского региона. Сима напоминает мини-чавычу, она названа так потому что нерестится весной, когда в Японии цветут вишни. В сентябре таймень снова мигрирует в реку на зимовку.
Однако слишком много исключений из этих правил. Взрослые таймени встречаются в течение всего года как в верховьях реки, так и в прилове прибрежного и приустьевого промысла. Меж тем вся молодь тайменя обитает преимущественно в нижней части реки, но неизвестно, когда и почему они впервые мигрируют в море.
Как и представители рода Nucha, сахалинский таймень живет долго и к 5—8-летнему возрасту достигает половой зрелости. В соответствии с задокументированными данными, возраст отдельных особей достигает 27 лет. Достигнув половозрелого возраста, они могут нереститься не каждый год и даже не каждые два года.
Кроме того, эксперт по тайменю Пит Рэнд рассказывал, что после химического анализа образцов 6 взрослых особей тайменя, которых он нашел в лагере браконьеров в 2005 году, ни у одного из них не было признаков пребывания в соленой воде.
Это изменило наше представление. Хотя сахалинский таймень и заходит в море, он не мигрирует далеко, как это делают лососи и семга. Скорее, можно сказать, что таймени курсируют между пресными и морскими водами, для нерестовой миграции весной и в поисках пищи находясь часть года в море, а часть в реке. Помимо этого, каждый таймень может отбиться от стаи. Как если бы сама природа дала им долгую жизнь, достаточную, чтобы расслабиться и выбрать путь для себя. Без суеты.
«Но если вы нарушите их баланс. — сказал Рэнд. — восстановление может занять много времени».
Теперь мы были уверены, что должны пытаться спровоцировать хищническую реакцию, а не просто любопытство. Шерман опытный рыбак, готовый к любой ситуации, обнаружил, что быстрая проводка мушки способствует активной поклевке более крупной рыбы, самая крупная из них достигала почти 4.5 кг.
При достижении такого размера у сахалинского тайменя появляется жировая прослойка по всему телу, а его плоская круглая голова, острые зубы и узкие плавники делают его похожим на озерного гольца и шуку.
Морская природа низовьев реки очаровывала, но Войдилову не терпелось идти вверх. «У моря небольшие таймени. — сказал он. — но если мы намерены поймать большого тайменя, мы должны пройти далеко вверх по реке, в самую отдаленную и нетронутую часть заказника».
В ВЕРХОВЬЯ
Мы отправились в верховья после завтрака на следующий день. Через пару часов Войдилов сбавил скорость и остановился у небольшого ручья, впадающею в реку. Браконьерская жаберная сеть полностью перегораживала 10-метровое устье ручья. Войдилов поднял сеть. Две кеты: одна мертвая, другая судорожно дергалась в сети. Он сгреб всю сеть, вытащил из-за пояса нож. без слов перерезал ее бросил обратно в воду, и мы продолжили свой путь.
Чуть позже мы встретили двух ученых из Хабаровска, которые разбили лагерь на галечной косе. Они сплавлялись и рыбачили в течение недели, пытаясь поймать и пометить тайменей. Они использовали воблеры, но не смогли поймать взрослых особей. Потом мы встретились с Мариушем Вроблевскнм и группой из Лесной службы США. За обедом на берегу реки Мариуш рассказал нам как несколько дней назад на закате в яме в верховьях реки, показался огромный таймень, неоднократно бивший по поверхности воды во время охоты на местного хариуса. «Рыбачьте вечером». — сказал он.
Девственный тсс в верховьях реки Коппи впечатляет. Вдали от моря осенняя прохлада окрасила листву всей палитрой живописных оттенков. В России произрастает более одной пятой всех оставшихся девственных лесов в мире, больше, чем в любой другой стране, и самые богатые из них находятся здесь. Яркие дубы, клены, ивы, тополя, осины, березы и лиственницы красовались на фоне темных елей, сосен, пихт и кедров.
Поросшие растительностью крутые склоны Сихотэ-Алиньских гор спускались к реке. Утесы старого гранита и новый конгломерат (осадочная горная порода) выступали на поворотах реки Коппи, формируя ямы, перекаты и разнообразное дно с каменистой породой, валунами и идеальной для нереста галькой.
Каждый день мы рыбачили рано утром и поздно вечером, отдыхая в середине дня. В один из дней Войдилов повел нас на гору у лагеря, чтобы увидеть бассейн реки с высоты птичьего полета. Сницкий остался в лагере, оставив нас с моим запинающимся русским. По мере того как мы пробирались сквозь осинник и заросли кедрового стланика. Войдилов показывал вещи, которые не требовали перевода. Вот следы изюбря, а чуть дальше — оленя. Вот помет лося. А здесь кабан вспахал рылом землю в поисках желудей. Несколько дней назад мы видели бурую медведицу с двумя медвежатами, переходящих реку, а на травяном склоне пасся гималайский медведь. Войдилов сказал, что может показать дерево ниже по течению, на котором местные медведи десятилетиями выцарапывали свои индивидуальные отметины.
Мы не видели следов тигра, но несколько людей на реке, которых мы встречали, их замечали. Сегодня в дикой природе осталось менее 400 амурских тигров. (На западе этот вид обычно, хотя и ошибочно, называют сибирским тигром.) По следам, которые они оставляют на снегу, биологи и охотники говорят, по крайней мере, о семи тиграх, охотящихся в бассейне Коппи. Иван, сын Войдилова, рассказал самую лучшую историю о тигре. Иван охотился осенью, далеко вверх по реке, когда его друга укусила ядовитая змея. Он посадил друга в лодку и на максимальной скорости стал сплавляться вниз по реке. По дороге они проплыли мимо двух тигров, нежившихся под солнцем на песчаном берегу. Они помахивали хвостами, как домашние кошки, сказал он, но не было времени остановиться и полюбоваться ими.
Соболь, рысь, росомаха, волк и странным представитель семейства псовых — енотовидная собака, которая выглядит как помесь обоих, также рыщут по склонам, подобным тому, на который мы взбирались. Здесь же обитает находящийся под угрозой исчезновения рыбный филин — самая большая сова в мире, с размахом крыльев до 1.8 м и длинными зловещими перьевыми ушами. Он охотится на лососей в ночное время, идя за рыбой вброд по перекатам.
По мере того как мы поднимались, набрали голубики, растущей на высоте вытянутой руки. В какой-то момент внимание Войдилова привлекло что-то в нескольких метрах от нас, он исчез среди деревьев и вернулся с полной горстью орехов. Я не узнал их ни по форме, ни по русскому названию, но на вкус это безошибочно, был фундук. Он сказал, что вокруг основания этого дерева рос виноград и протянул нам несколько гроздей. Виноград был вкусный.
Вот оно — богатство Сихотэ-Адиня о котором мы так много слышали. Если бы вы обошли Землю вдоль 49° широты, через которую протекает река Коппи, через Монголию, Украину, Германию. Квебек и центр Ванкувера в Британской Колумбии, вы бы нигде не встретились с таким разнообразием растении, животных, рыб и птиц живущих в одном месте. Это потрясающее биологическое разнообразие обычно связывают с тем что регион, не тронутый последним ледниковым периодом, стал убежищем для видов предыдущих, более теплых времен, что и послужило причиной такого фантастического эволюционного разнообразия.
Мы поднялись до выхода гранита на поверхность, выше лесного полога. Войдилов достал манок, и протяжный рев изюбра разнесся над долиной. Выл охотничий се юн. у него было с собой ружье. Никто не отозвался. «Тридцать пять лет наш. — сказал он. — дичь бы разбегалась перед нами, куда бы мы ни шли».
Теперь мы ежедневно видели гигантских тайменей с лодки, некоторые из них. казалось, были ростом с нас. Попадались хариусы, проходной голец и кунджа но маленьких тайменей не было. В верховьях реки, как и предсказывал Войдилов, были только мужчины.
Наш боевой дух оставался высоким. Мы достигли основных целей: поймали сахалинского тайменя весом 4.5 кг. видели его старейшин, сфотографировали редкие виды. Мы приняли тот факт, что не поймали более крупных особей или больше рыбы, но не разгадали загадку, почему они не клевали. Предположительно, они были голодны и агрессивны, по крайней мере некоторые из них несомненно, видели, но почему-то отвергли наши мушки.
В предпоследний вечер мы устроили засаду на берегу у логова таймени в начале тиховодья. Тремя часами ранее с лодки мы увидели похожую на дракона рыбу и вернулись обратно на закате. С того места, где мы стояли, яма не просматривалась, но у Шермана была стратегия, что рыба все еще там и что мы будем ловить столько времени, сколько потребуется. Мы будем забрасывать до тех пор пока таймень не проголодается или пока не станет слишком темно. Он забросил по крайней мере 50 раз с самого выигрышного места. Ничего. «Теперь ты», — сказам он. Я сделал более 50 забросов и решил поменять мушку. Пока я привязывал яркий 12-сантиметровый черно-красный стример, начался выклев поденки, которую тут же стал поедать хариус.
101-й заброс был таким же, как и предыдущие 100, но в этот раз большой таймень схватил наживку. Он бился и мотал головой, как дикая лошадь, но шнур не тянул. Я раньше цеплял куски дерева, с которыми приходилось бороться сильнее. Таймень, кажется, не спешил. После нескольких минут он остановился на боку на мелководье, мы наклонились посмотреть. Это был самец, 107 см в длину. Войдилов оценил его вес в 12 кг.
Это была та самая особая рыба, которую, я, похоже, когда-либо поймаю, как из-за ее редкости, так и по моей личной шкале ценностей в отделе моего мозга, отвечающего за нахлыст. Этот таймень стал символом всего, о чем я и понятия не имел две недели назад и что заставило меня и Шермана задуматься о том, что мы никогда не были на рыбалке, в которой было так мало рыбы, но так много жизни.
Момент прошел. Таймень уплыл. Шерман снимал видео, я понял, что должен сказать что-то глубокое, но не нашел слов. Мы обнялись с Войдиловым.
Через 45 минут мы вернулись в лагерь, и там после соответствующей событию дозы водки Сницкий начал мне что-то говорить, а затем замолчал. У меня сложилось впечатление, что он не был уверен, как лучше сказать это по-английски, и не хотел испортить. Я подбодрил его и он начал:
— Знаешь, иногда люди бывают по-настоящему счастливы, как будто они только что выиграли лотерею или с ними случилось нечто подобное?
-Да.
— У них всегда глупое выражение липа. Не такое слащавенькое как у продавщицы в магазине, когда та подбегает с вопросом «Чем я могу вам помочь?». Это выражение по-настоящему счастливого человека.
-Да.
— Всю дорогу до лагеря у тебя было такое выражение лица.
