В будущем, когда ресурсы на земле истощатся, люди покинут землю и полетят в другие миры. А нам уже в этом августе пришлось покинуть средний Урал в поисках нормальной рыбалки – наш путь лежит на приполярный.
Через каких-то 1500 км от Кирова на север начинаешь замечать, как все вокруг меняется. На станциях продают рыбу и бруснику, деревьев в лесу становится все меньше, а болот больше. Полярный круг где-то совсем рядом, а наша точка старта лежит чуть дальше него, в месте под названием Сивая Маска.Лагерная эпоха в Сивой Маске погубила немало хороших людей. Сейчас это маленькая станция за полярным кругом с небольшим населенным пунктом и двумя магазинчиками. Газовики не дают умереть здесь с голоду, а от былого ГУЛАГа не осталось не только физического следа, но и культурного наследия. Народ простой, трудолюбивый и трезвый, шансона не слышно. Но в целом поселок грязный, хмурый и не приветливый.
Сивая Маска в летнее время – полностью обособленный поселок. Кроме железной, сюда нет дорог, даже из соседней Абези или Воркуты. Наш путь лежит на 60 км на восток, к предгорью главного уральского хребта, и горной реке Пага, а мы – это межобластной коллектив рыбаков-любителей из Екатеринбурга и Глазова в составе 5 человек. Предложение взять вездеход как то не прижилось. Настоящие уральские рыбаки ходят только пешком.
Я никогда бы раньше не согласился на пешеходную рыбалку за 60 км. Просто потому, что никогда по столько не ходил. В голове был мысленный лимит километров 20, да и тот не помню когда преодолевался в последний раз. Стало немного легче после многочисленных отчетов о пешках на приполяре 100+, заверений организаторов «ну мы же ходим» и слухах о некой секретной телеге.
В разобранном виде телега представляла собой несколько тяжелых, но вполне транспортабельных в обычном поезде упаковок. С ее главным изобретателем – глазовским инженером Александром Жигановым мы встретились уже в Кировском поезде и за пару минут стоянки в Сивой Маске оперативно выгрузили не только телегу, но и весь наш скарб на две недели автономной жизни.
До реки Уса добрались на дружелюбно предоставленной газовиками вахтовке. Поселок Мескашор, он же Горняк – в конце 80х здесь проживало более 1000 человек. Сейчас не более нескольких десятков. Поселок формально стерт с административной карты в 2004 году. «Урал» напрочь отказался преодолевать реку вброд, местных с лодкой искать было долго, и мы перевезли все вещи на предусмотрено взятой для этих целей надувнушке. Навскидку глубина Усы в этом месте достигала более 2х метров.
Сборы телеги заняли несколько часов. Как эта бандура могла поместиться в существующие размеры багажных полок обычного плацкарта, пусть и разобранная, до сих пор непонятно. В тот момент казалось, что мы приехали не на рыбалку, а на испытания нового прототипа болотохода. По крайней мере, идеи порыбачить на Усе как-то не возникло, настолько все были заняты телегой.
Испытания телеги без нагрузки прошли успешно. Потом загрузили немалый шмурдяк и вот уже трехсильный «Лифан» передает весь свой китайский крутящий момент на два российских колеса от мопеда. Колеса забуриваются в береговой песок и медленно тащат телегу вверх по склону, в сторону леса. Мы ее почти не толкаем. Началась именно такая дорога, которую мы себе и представляли – твердый ровный грунт. Весло шагаем в твердом убеждении достичь Паги за двое суток, т.е. послезавтра.
Первое болото, в которое мы врюхались уже метров через 500 после старта было воспринято как временное препятствие к очередной ровной и сухой дороге. Если б мы тогда знали
В тот остаток первого дня прошли еще километра три и заночевали в начале леса на мягком моховом ковре.
На дворе 27 августа, а мы так и не увидели ни одной летающей твари. У всех в отчетах комары в августе есть, а у нас здесь не будет. Хмуро, сыро, тепло, но даже палатку не закрывали. Повезло. Повезло также и с грибами, которые попадаются в любом лесочке, и ягодами. Первые три дня исключительно грибная диета, экономим тушенку, которую взяли только на 6 дней из 12.
Телега не всегда ведет себя послушно и приходится делать остановки на приведение ее в боеспособное состояние. Есть повод подкрепиться ягодами. В основном идем по вездеходной дороге, где лес перемешивается с болотистой тундрой. Юньяху достигли и переплыли к вечеру. Телега переплыла реку почти что сама. На берегу Юньяхи и встретили дождливый рассвет третьего дня.
С утра немного заблудились. Пришлось вернуться и после преодоления крутого и развороченного вездеходами подъема встали на обед. Вскоре увидели первых куропаток, которых благополучно распугали неточными выстрелами. По-прежнему продолжаются тундровые болота, редко переходящие в лес. Высоты болотных сапог хватает не всем. Цепь на одном из ведущих колес стала слетать все чаще. В этот день прошли совсем мало. До цели километров 30, но надежды на ее благополучное достижение стали угасать — времени на пешую дорогу осталось совсем мало. Засыпали под стук молотка изобретателя.
То, что вечером было простой алюминиевой трубкой, утром стало успокоителем цепи. В дороге начинаем уставать раньше, чем ломается телега. Но молчим, чтобы не сглазить.
Днем на нашу дробь случайно налетело несколько уток и куропаток, которых вечером мы благополучно разделали и приготовили. Пересекли Пальниковские озера, и вышли в долину реки Нарью, последнего притока Юньяхи на нашем пути. Здесь перевалочный пункт в долину Паги. Где-то вдали красуются высокие факелы газовых вышек.
Последний день дался почему-то сложнее всего. Озеро Пагаты начало мерещится с самого утра, но все это были его притоки и старицы ручьев. На настоящее озеро Пагаты мы вышли только к обеду. Перейдя вытекающий из озера ручей, дошли до Паги и разбили лагерь на ее берегу. Мы шли до реки 5 дней вместо трех, но все равно не верилось. Культурно употребили. Стало не вериться еще сильнее. Слово Лифан тут же перевели как Ласточка и поздравили изобретателя с успешными испытаниями.
Первая же рыболовная разведка по озеру Пагаты показала большое наличие мелкого хариуса грамм по 300 и окуня, а на реке по нолям. На следующий день, уже с лодки, удалось взять на озере самого крупного хариуса на 600 гр и окуня на 800 гр. Клев стабильный, но сильный ветер и дождь рыбалку немного подпортили. Наверняка в Пагатах водятся трофеи, но проверять его времени больше не было. Впереди еще одно потенциально трофейное озеро — Кыбанты.
Еще до поездки мы долго разглядывали фотографии здешних рек. Необычный металлический цвет воды в Паге и ее кристальная прозрачность были точно как на фотографиях. Сама вода, конечно, не имеет серого оттенка. Этот холодный фон создает подводная и прибрежная галька.
Начало сплава было омрачено дождем и нулевыми итогами предыдущего дня. Наличие предложений на коммерческие заброски на Пагу добавляли сомнений в успешность рыбалки, но на втором перекате эти сомнения развеялись. Воды по колено, но течение сбивает с ног. Прямо в струе после заброса метров на 20 я почувствовал неожиданный толчок и сильное сопротивление. Понятно, что течение добавляет рыбе массу, особенно в ощущениях рыбака, но все равно чувствовалось, что рыба не маленькая. Тогда я не знал, что здесь нет тайменей, и подумал, что это именно он, но увидев красивый веер красноватого плавника, сомнений уже не оставалось. Хариус – 1,33 кг. Первая рыба на Паге, трофей и личный рыболовный рекорд по хариусу. Все как то сразу приободрились, но рыбу на реке в тот день больше никто не поймал.
На озеро Кыбанты тоже иногда проезжают вездеходы. Но колея не так сильно изъезжена, как на Пагу. До озера всего около километра пешком от реки. У Кыбантов более крутые берега, чем у озера Пагаты, но береговая линия преимущественно такая же мелкая. Поверхностные приманки принесли харюзов, окушков и одну щучку на 800 гр. Надежды на озеро не оправдались. С горя употребили. Культурно.
На второй и третий дни сплава наш коллектив разделился для рыбалки. Два человека в лодке и три в катамаране. Два дня друг друга почти не видели. При должном старании хариуса ловили на любом перекате. Иногда брали сразу по два крупных с переката и до десятка «мелочи». Мелочь меньше 500 грамм отпускали обратно, пусть растет. За эти два дня поймали рыбы на поесть и взять с собой. Даже потроха не остались без дела: печеночки, сердечки и икра пошли на сковородку и были употреблены под тосты за Пагу и тундру. Рекорды – два хариуса на 1,7 и 1,8 кг и еще три десятка хариусов больше 1 кг.
Хариус в Паге необычайно силен и живуч. Вспоминая хариусов из бассейнов Вишеры или Лозьвы, которые почти не сопротивляются при вываживании, а после быстро дохнут, хариусы Паги по силе и живучести скорее напоминали тайменя. Может быть, это несколько другой вид, а может, более суровая природа сделали его таким выносливым. Кто не знает – Пага это бассейн Печоры и, как следствие, Северный ледовитый океан.
Кто-то постоянно рыбачил на одну приманку, я выбрал для себя несколько и менял их по очереди, но ощутимого результата различие в приманках не приносило. Работали практически все вертушки №№2 и 3. Черненькие, золотистые и белые. Трудно отдать преимущество какой-то одной, главное, чтобы быстро заводилась и не сильно уходила на дно. Успех приносили броски в струю переката после его преодоления на лодке, а также места чуть ниже, с ямками и водоворотами, но всегда достаточно глубокие, чтобы не видеть дно.
Река достаточно быстро превращалась из горной в равнинную и местами уже приходится налегать на весла, чтобы движение было заметно. Хариус значительно помельчал и экземпляры свыше 500 гр. стали попадаться очень редко. Встретили первых рыбаков, заброшенных с Юньяхи, а после Кокпелы и первых браконьеров на моторах с замашками инспекторов рыбнадзора или охотоведов.
После Кокпелы рыбалка закончилась вовсе. Утром достигли Лемвы, проплыли поселок Епа (а может и Ёпа) и еще на следующий день впали в Усу. Здесь все как обычно — ветер в харю и спортивная гребля. Несколько встреченных местных рыбачат, как всегда, на сети и кораблики. Уловами не хвастаются, редкий хариус 500 -700 гр. — вода большая. Правда иногда в сети попадается семга.
К вечеру какого-то там дня приплыли в поселок Абезь, бывший лагерь для политзаключенных. В переводе Абезь – неряха, неряшливый. Так оно и есть. Заночевали на станции, прямо на перроне. В первый рабочий печорский поезд нас не взяли. Взяли во второй до Инты, а там уже нормальный поезд до Кирова (в Абези он не останавливается). В поезде некоторые газовые вахтовики довели себя до состояния воркутинского урки и принялись выяснять отношения с мирными соседями и махать кулаками. Видимо культурное наследие лагерей еще витает в угольном воркутинском воздухе и быстро впитывается не обремененными умственной работой мозгами.
Жаль, что нет прямого поезда из Екатеринбурга в Воркуту. Пересадки с многочасовыми ожиданиями и перетаскивания вещей изрядно выматывают. Особенно на обратной дороге. В общем, вернулись благополучно.
В отличие от попутчиков, я не особый любитель потребления рыбы. Я люблю сам процесс, но не за 5 дней пути. Я не турист и не экстримал. Я тоже люблю комфорт и ничего не делать. И меня часто спрашивают «зачем ты тогда ездишь»? И ни разу не получилось односложно ответить. Природа, приключения, свобода, смена мест, друзья. Это какая-то совокупность причин, где ничего не получится, если не будет хотя бы одной. Это не рыбалка в чистом виде и не пьянство в грязном. Это позволяет отдохнуть и отвлечься от текучки и неприятных людей. Это жизнь, где забытую дома курточку не купишь ни за какие деньги, где деньгами вообще ничего не решишь. Жизнь, где ты становишься другим человеком, и, может быть, более самим собой, чем в городе.
Оказывается, в тундре можно пить воду из любой лужи, даже от следа вездехода. Здесь обычный сухарь не просто съедобен, но и очень вкусный. Здесь точно знаешь, что одежду можно высушить только на себе ночью под спальником. Тундра – чистейший уголок первобытной природы, от которой не устают глаза, нет изжоги и головной боли, а в груди не сидит комок нервов. Здесь дышишь воздухом, которого больше не почувствуешь до следующей поездки, и начинаешь понимать, что у людей в целом не потеряна связь с природой, она просто задвигается комфортом и суетой городской жизни. И вот уже охота и рыбалка из развлечения становятся необходимостью, ежеминутно меняющиеся пейзажи заменяют телевизор, а культура потребления с друзьями есть элемент необходимого соприкосновения с приполярной нирваной.
Спустя неделю после возвращения, с уже замозоленными от компьютера глазами и просиженной в машине и на работе пятой точкой, я вспоминаю, как очередной хариус на 1,5 кг разрезает своим перламутровым парусом белую пену переката и сгибает в дугу не готовый к этому лайтовый спиннинг. Детали воспоминаний скоро уйдут в прошлое, но впечатления не забудутся никогда. От тундры и Паги остались только положительные эмоции и огромное желание попасть туда снова.
